Роль Российской Федерации в формировании Каспийского региона на современном этапе

Современная российская внешняя политика в Каспийском регионе берет свое начало 8 декабря 1991 г., когда в Беловежской Пуще [10]. В результате на Каспии, в который почти 250 лет был зоной российско-иранских политических и экономических интересов, появилось новые государства. К ним добавились новые «владельцы» — Азербайджан, Туркменистан и Казахстан.
Каспийский регион превратился в сложный клубок интересов прикаспийских государств, часто весьма противоречивых, стал местом столкновения геополитических стратегий внерегиональных стран. Этому способствовали месторождения нефти и газа Каспийского региона, которые вызвали повышенный интерес у западных государств и стремительно приобрели ключевое значение для новых прикаспийских стран.
Как известно, один из классиков геополитики первой половины ХХ века Х. Маккиндер еще в 1904 г. в труде «Географическая ось истории» назвал «Пятиморьем» регион, который включает пространство, заключенное в пятиугольник Каспийского, Черного, Средиземного, Красного морей и Персидского залива и подчеркивал его геополитическую функциональную значимость. (В работах же ряда современных западных политологов этот регион в тех или других комбинациях получил также названия «Новый Ближний Восток», «Большой Ближний Восток», «Большой Средний Восток», «Евразийские Балканы»). Причем, английский геополитик еще в начале ХХ столетия утверждал, что «Кавказ и Каспийский регион следует рассматривать в более широком политическом контексте» [2].
В 90-е годы ХХ века начался процесс постепенного перемещения геополитического противостояния Запад-Восток из Восточного Средиземноморья в Каспийский регион и на передний план вышли геостратегические императивы США и НАТО с одной стороны, России и Ирана – с другого. Причем геополитическое давление атлантизма на этот регион шло и продолжает идти по трем основным направлениям: западному – Средиземноморье (через Турцию) – южному (Аравию) и восточному – Пакистан (через Афганистан и Центральную Азию), в связи с чем, появилась реальная угроза вытеснения России из всего геополитического поля этого региона, лишение ее традиционной доминирующей роли на Каспии. По мнению политолога А.С. Панарина, Каспий сегодня стал эпицентром «пиратских игр». «Открытые там залежи нефти, – считает российский ученый, – притягивают сюда силы, которые никогда раньше не достигли такого углубления в тело Континента. Идея нефтяного пути, который идет от Каспия на запад и к востоку и объединяет два океана – Атлантический и Тихий – есть ни что другое, как попытка сил Моря отколоть от Континента неслыханно большой кусок, обкорнать его. Кому все еще не ясно, что идет речь о беспрецедентной агрессии Моря, которое собирается раздробить Континент, поэтому уже ничем нельзя помочь. Инициаторы этого проекта хотят не просто провести новую черту связи между Атлантикой и Тихим океаном и тем самым закрепить достижение вестернизации. Они хотят предупредить возможность новой консолидации Континента по индоевропейской вертикали, поскольку каспийский проект прямо направлен на то, чтоб срезать эту вертикаль, прервать ее» [1]. По мнению российского ученого «линия вскрытия выглядит так: Украина – Грузия – Азербайджан - республики Средней Азии» (теперь называемой Центральной) – Китай (на этом этапе приглашаемый победителями к участию в разделе) – Тихоокеанское побережье» [1].
С геополитической точки зрения, контроль над всем каспийско-черноморским пространством, по мнению одного из ведущих российских теоретиков идей евразийства Александра Дугина, является стратегической задачей глобального противостояния атлантизму и євразийства. Задачей же России состоялось в том, чтобы создать ось Москва-Тегеран, что позволило бы ей достичь своей многовековой геополитической цели – выхода к теплым морям. [5] В целом же, как заявил в середине 2000 года прежний министр обороны США Каспар Уайнбергер, «если бы России удалось удержать господство в Каспийском море, это было бы для нее более важной победой, чем победа Запада, который добился расширения НАТО на восток»[7].
Период, с начала XXI столетия, характеризуется существенными изменениями в политике каспийских государств под воздействием процессов глобализации. Проведенный анализ текущих тенденций позволяет нам сделать вывод о начале новой фазы процессов в регионе Каспийского моря, вызванной, с одной стороны, повышением значения каспийских сырьевых ресурсов в мировом масштабе. С другой стороны, усилением интеграционной мотивации во внешней политике каспийских государств. Проведение регулярных саммитов глав государств Каспийского региона свидетельствует о том, что идея региональной интеграции всерьез рассматривается как одна из главных альтернатив развития региона в XXI ст.
В связи с этим, в сложившихся условиях, России приходится пересматривать ориентиры внешней политики с целью ее соответствия реалиям глобализующего мирового сообщества и новой системы регионального сотрудничества, которое складывается в регионе. Именно этим был вызван поворот в политике России в Каспийском регионе, озвученный И.С. Ивановым в апреле в 2000 году на заседании Совета Безопасности Российской Федерации: «Масштабность интересов России на каспийском направлении обусловливает необходимость ее всестороннего присутствия в регионе, проведение там более активной политической линии. В России не остались незамеченными попытки определенных зарубежных сил ослабить наши позиции на Каспии, вбить клин в отношения с другими прикаспийскими государствами, под разговоры о недопустимости возвращения к «имперским временам» укрепить собственное влияние в регионе, наложить руку на его богатства. Подобные попытки противоречат духу международного сотрудничества. Россия не претендует на доминирующую роль в регионе, не хочет конфронтации, выступает за конструктивное взаимодействие с иностранными партнерами, готовая к честной, цивилизованной конкуренции. В то же время мы намереваемся твердо отстаивать и продвигать свои законные интересы на Каспии, ущемлять которые никому не разрешено» [5].
Однако, многовекторность интересов России и интересов каспийских государств, наличие интересов внерегиональных акторов, тесное переплетение экономических и геополитических интересов всех участников новой «Большой игры» бросает серьезный вызов интересам России, поскольку создает, прежде всего, угрозу безопасности России.
По нашему мнению, Россия является ключевым игроком в Каспийском регионе, что свидетельствует о наличии у нее неопровержимых интересов. По мнению российских политологов, эти интересы включают:
1) сохранение стратегического присутствия в Центральной и Южной Азии для того, чтобы не допустить перехода Афганистана в сферу исключительно доминирования США;
2) обеспечение своего участие в региональных экономических проектах;
3) противостояние угрозе собственной безопасности в связи с проникновением в близлежащее к российской территории геополитическое пространство исламского фундаментализма, терроризма, контрабанды наркотиков;
4) реабилитация и возобновление авторитета российского государства в глазах стран-членов СНГ, проявив твердость и решительность в обеспечении неприкосновенности границ Содружества [4].
Разделяя вышеупомянутую позицию, мы считаем, что интересы укрепления тенденций регионального сотрудничества являются существенной частью национальных интересов России в регионе, поскольку их обеспечение будет способствовать наращиванию политического влияния России в Каспийском регионе, а также на более обширном пространстве Кавказа и Центральной Азии, способствуя модернизации всего Каспийского региона в духе современных тенденций глобализации и сохранению российского лидирующего положения в вопросах транспортировки каспийских энергоресурсов на мировые рынки.
Однако, на Западе склонны рассматривать современную политику России как стремление возобновить гегемонию в региональном масштабе. Поэтому обновленное российское участие в политике Каспийского региона вызывало бурную критику в западных политических кругах, поскольку, по мнению некоторых аналитиков, данная политика есть не что иное, как «возвращение империи» [11]. В данной связи мы придерживаемся мысли о том, что восприятие России на Западе в целом можно свести к следующему высказыванию С. Телбота: «природа российского внутреннего режима детерминирует ее поведение во внешней политике. Россия, которая управляет собственным народом посредством силы и приказов, а не на основе консенсуса и гражданских прав и свобод, рано или поздно наверное станет проводить политику запугивания относительно соседей и сделает себя одной из мировых проблем, а не поклонником ее решения» [8].
В настоящее время Россия все военно-стратегические вопросы в бассейне Каспийского моря и на Южном Кавказе стремится решать методами и средствами, которые исключают участие своих исторических соперников – на Каспийском море – Ирана, а на Кавказе – Турции, а также новых конкурентов в обоих пространствах в лице США, НАТО и Европейского Союза. Например, политика России, которая опирается на относительно конструктивную позицию всех прикаспийских государств, относительно создания общей миссии этой «пятерки» по вопросам безопасности «без внешнего вмешательства» дала определенные результаты. Но, возникшие спустя некоторое время проблемы с Грузией и продолжение агрессивной политики Армении пока не позволяют ей решать региональные проблемы на Южном Кавказе на основе формулы «3+1» – три страны Южного Кавказа и Россия. Данный формат так называемой «Кавказской четверки» в геополитический контекст региона был введен еще в середине 90-х годов прошлого века. Несмотря на то, что под лозунгами создания системы безопасности на Южном Кавказе были проведены разные встречи и консультации на уровне президентов стран, руководителей Советов безопасности, религиозных лидеров и т.д., позиция, которая сохраняется Россией относительно этнического сепаратизма и территориальной целостности этих государств, не позволил достичь значительного прогресса в этой области.
Геополитика считает, что, в отличие от Южного Кавказа, Россия, осуществляя в бассейне Каспийского моря прагматическую геополитику, сумела положить конец почти двадцатилетней «геополитике отступления» и добиться серьезного продвижения на пути возобновления своего военно-геостратегического влияния. Как известно, сегодня Россия владеет самыми сильными военно-морскими силами на Каспии, имеет благоприятное военно-стратегическое положение и отнюдь не думает ограничивать их в чью-то пользу, или же делиться с кем-то.
Возможно, именно по этим причинам Россия 7 октября 2015 года осушестаила запуск новейших ракет класса «Калибр» по позициям исламских боевиков в Сирии с кораблей ВМФ РФ из дислоцируюшегося в южной части Каспийского моря [3]. Понятно, стоит воспринимать данный факт, в том числе, как демонстрацию силы российского присутствия на Каспии, а, главное как выражение уверенности руководства страны в своих международных действиях направленных на укрепление стабильности региона. Такими методами Россия, вне сомнения, ограничивает влияние внешнего влияния на Каспии.
Но в связи с этим могут возникнуть новые риски, способные в той или другой степени принести России существенные «хлопоты» в данном регионе. Освещение в западной прессе дезинформации о попадании ракет на территорию Ирана [3], были ничем другим как попыткой испортить международный имидж России в свете последних событий. В данном случае, применение так называемой «умной силы» может быть использовано в целях ограничения военного присутствия России на Каспии, с целью снижения эффективности посредничества Москвы в ходе сирийского урегулирования с использованием новейшего вооружения.
Мы же считаем, что современная позиция России относительно Каспийского региона является выражением жизненно важных интересов России, которые включают:
1) интересы национальной безопасности, которые предусматривают контроль собственных границ и сохранение территориальной целостности страны для поддержки экономических, политических и других отношений с мировым сообществом на приемлемых для России условиях;
2) глобальные интересы, а именно сохранение и поддержка статуса большого государства;
3) экономические интересы, реализация которых позволит модернизировать и диверсифицировать региональную экономику, а также максимизировать прибыль от добычи и транспортировки углеводородных ресурсов Каспия;
4) региональные интересы - развитие трансграничного сотрудничества, возобновления и закрепления влияния России на постсоветском пространстве в целом и в Каспийском регионе в частности.
Однако, считаем, что до недавнего времени политика России относительно Каспийского региона носила ситуативный характер. Мы убеждены, что в отстаивании своих интересов в регионе России необходимо взять курс на развитие трансграничного сотрудничества, использование «мягкой силы» в продвижении своих интересов на Каспии. Механизмы обеспечения национальных интересов России на данном направлении ни в коей мере не должны ограничиваться использованием силовых инструментов влияния. Напротив, они должны фокусироваться на принятии превентивных мер по охране интересов России в регионе с учетом социально-экономических и геополитических аспектов регионального сотрудничества, в рамках существующих и новых международных организаций и структур, поскольку сегодня в мировой политике и экономике в связи с усилением взаимозависимости государств и необходимостью повышения управляемости мирового развития объективно повышается роль многосторонней дипломатии, международных институтов и механизмов [6].
В данной связи возникает необходимость выработки новых форматов взаимодействия, направленных на «поиск согласия и совпадающих интересов с другими государствами и межгосударственными объединениями в процессе решения задач, которые определяются национальными приоритетами России, создание на этой основе системы двусторонних и многосторонних партнерских отношений, призванной обеспечить стойкость международного положения страны к колебаниям внешнеполитической конъюнктуры» [9].
После распада СССР Россия стремилась сберечь геополитический контроль над прикаспийскими государствами. Был взят курс на сохранение доминирующей роли в определении энергетической ситуации в регионе, в частности в добыче и транспортировке углеводородных ресурсов из новых прикаспийских стран. Тем более, что каспийская нефть снова приобрела исключительное значение, став основой экономического развития для стран региона и заняв важное место на мировом рынке.
К началу первого десятилетия XXI века России пришлось решить проблему международно-правового статуса Каспия на трехсторонней основе (с Азербайджаном и Казахстаном) и сберечь сотрудничество в энергетической сфере, добившись согласия прикаспийских стран на поставки части своих углеводородных ресурсов через российскую территорию.
Каспийский регион получил для РФ такое большое значение, что его проблема нашла отражение в ряде ключевых документов. Так, в «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года», принятой 12 мая 2009 года, было отмечено, что «решение задач обеспечения безопасности государственной границы Российской Федерации достигается за счет создания высокотехнологических и многофункциональных пограничных комплексов, особенно на... Каспийском направлении».
Основные усилия России сосредоточены на противодействии реализации проектов по прокладке трубопроводов по дну Каспия и на освоении собственной ресурсной базы на Каспии. Также Россия возложила усилие на определения международно-правового статуса Каспийского моря, рассматривая Конвенцию о правовом статусе Каспийского моря как базовый документ, регулирующий деятельность прибрежных государств на Каспии.
В последние годы Россия продвигает свои стратегические интересы в регионе через систему двусторонних отношений с прикаспийскими государствами, сосредоточив внимание на решение вопросов освоения и транспортировки углеводородных ресурсов. Подобная стратегия позволяет России сохранять свои позиции, оставаясь ключевым региональным государством.

ЛИТЕРАТУРА
1. Большой Кавказ. [науч. ред. Панарин С. А.]. - Москва : народов Кавказа, 2015. -3 с.
2. Жильцов С. С. Геополитика Каспийского региона : Междунар. отношения, 2003 - 276 с.
3. Жильцов С. С. Политика России в Каспийском регионе Аспект Пресс, 20. - 236 с.
4. Зонн И. С. Каспийское море / Витте". - 2-е издание, - Москва , 2015. – 542-544 с.
5. Калюжный В. Международно-правовой статус Каспийского моря Москва, 26—27 февраля 2002 года // Вестник Каспия. — 2002. — № 2.
6. Концепция внешней политики Российской Федерации // Независимая газета. — 2000. — 11 июля.
7. Ланда К. Г. Геополитические проблемы Каспийского региона Власть. ‒ 2010. – № 5. ‒ С. 117-120. 14
8. Лавров С.В. Вестник Каспия. — 2006. — № 2.
9. Медведев Д. Астрахань. 17 августа 2009 г.
10. Соглашение между Российской Федерацией и Азербайджанской Республикой о раз¬граничении сопредельных участков дна Каспийского моря (1998—2003). — М.: Эдель-М, 2003.
11. Указ Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. № 537 // Российская газета. — 2009. — 19 мая.

Ключевые слова: Российская Федерация, Каспийский регион, политика России, международно-правовой статус, углеводородные ресурсы, экология, милитаризация.

Key words: Russian Federation, Caspian region, the policy of Russia,international legal status, hydrocarbon resource, ecology, milititization.

Аннотация
В статье проанализирована эволюция внешней политики России в Каспийском регионе на современном этапе (1991—2018). Рассмотрены изменения в подходах российской внешней политики к ключевым проблемам региона проблем региона: международно-правового статусу Каспия, добыче и транспортировке каспийских углеводородных ресурсов, милитаризации и экологии.
Современная политика России в Каспийском регионе направлена на то, чтобы принимать активное участие в регионе, к которым относились вопросы определения международно-правового статуса Каспия, экологии и сохранения биоресурсов, нарастающей милитаризации.

Abstract
The article analyzes the evolution of Russia's foreign policy in the Caspian region at the present stage (1991-2018). Changes in the approaches of the Russian foreign policy regarding the key problems of the region are considered: the international legal status of the Caspian, the extraction and transportation of Caspian hydrocarbon resources, militarization and ecology.
Russia's current policy was aimed at taking an active part in solving the problems of the Caspian region, which included issues of determining the international legal status of the Caspian, ecology and conservation of bioresources, increasing militarization.

"GEOSTRATEGİYA" jurnalı №04 (46) İYUL-AVQUST 2018