НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ НА КАВКАЗЕ В XIX ВЕКЕ

Ирада ГУСЕЙНОВА,
Доктор исторических наук, профессор

На протяжении более двух столетий вопросы присутствия России на Кавказе, в том числе в Азербайджане, продолжают оставаться дискуссионными, неоднозначными, биполярными – от полностью захватнической политики и навязывания собственных ценностей до максимального «окультуривания» кавказских этносов и приобщения их к европейской цивилизации. Истина, как всегда, посередине.
В пространстве между этими полюсами находится множество исторических свидетельств, артефактов, письменных памятников, проектов, которые сегодня требуют тщательных, непредвзятых, научных исследований, свободных от национальных и социальных заказов.
В исторической череде событий, предшествующих Новому времени, далеко позади остались средневековые попытки завоевания Кавказа могучими политическими силами, в числе которых были гунны и византийцы, арабы и монголы, многочисленные тюркские и персидские династии. С XVIII в. явный и достаточно активный интерес к Кавказу стала проявлять и Россия.
Однако история свидетельствует о гораздо более раннем русском проникновении. В 1594 и 1604 гг. воеводы И.Бутурлин и А.Хворостинин предприняли военные вылазки на территории Северного Кавказа (кумыцкие земли), завершившиеся поначалу успехом, но оказавшиеся на тот момент не оправданными ввиду постоянной изнуряющей борьбы с местным населением, поглощавшей много сил и ресурсов. Показавшаяся стремительной первоначальная победа русских войск закончилась их практически полным истреблением, тем самым более чем на столетие отбив желание царей множить свои потери в этом регионе [1].
В своем «Плане покорения кавказских народов» генерал-майор царских войск М.Кудашев писал: «Опыт беспрестанно повторяющихся возмущений доказывает, что сколь ни трудно покорить кавказские народы, однако еще труднее удержать их в покорности» [2]. Аналогично высказался американский политолог и историк Ф.Каземзаде, уроженец Ирана, проводивший свои исследования в Москве и Стэндфорде: «России удалось сравнительно легко завоевать Кавказ, но было очень трудно его удержать» [3].
Что касается территорий Южного Кавказа, азербайджанских в большей степени, то они традиционно и практически в постоянной динамике находились в фокусе внимания главных акторов политических событий – западноевропейских держав, Турции, Ирана, России. Помимо иных геополитических и экономических целей русского присутствия на Кавказе, в числе главных было недопущение объединения североазербайджанских земель с каджарскими (персидская династия – И.Г.).
Во многих исторических исследованиях прошлого и современности азербайджанские земли рассматриваются сквозь призму российско-персидских отношений, тем самым пренебрегается и приуменьшается достаточно высокая степень самостоятельности азербайджанских ханств. Однако, широко известные события упорной борьбы как народных масс в целом, так и владетелей, свидетельствуют о сражениях, военных успехах, восстаниях народа (Джаро-Балакенское, Лянкяранское, Губинское, Шекинское и многие др.), отстаивавшего и защищавшего свои этноидентичность, самобытность, культуральные ценности.
При безусловной и практически не оспариваемой жесткости российской захватнической политики, некоторые ее аспекты, очевидно, в силу вынужденности, обретали характер «замирения». Ряд русских чиновников часто высказывались о необходимости более толерантного отношения к кавказским народам. «Таковых народов оружием покорить невозможно», – писал в 1816 г. адмирал российской армии Н.Мордвинов в записке о способах, «коими России удобнее привязать к себе постепенно кавказских жителей» [4].
В продолжение этого мнения в 1859 г. оно было усилено публицистом С.Ивановым в №6 «Военного сборника», который предложил невоенные методы «фундаментального замирения кавказцев». У него речь идет не о христианизации, не о русификации, а о способах расположить кавказцев к русским и сделать органичным их существование в составе империи [5]. В 1840 г. генерал-лейтенант Н.Раевский также отмечал: «В видах исполнения идеи цивилизационного, а не исключительно военного пути освоения Кавказа, наши общественные и торговые сношения могут много содействовать к смягчению кавказцев и, высказывая им выгоды цивилизованной выставить русских не как грозных победителей, жаждущих войны, ищущих кровопролития, но как нацию, заботящуюся об улучшении их состояния» [6].
Кажущейся легкости завоевания и успехам наступательной силовой политики россиян в немалой степени способствовали многовековые обычаи кавказского этноса, основой которых были толерантность, ориентированность на погашение конфликтов, гостеприимство, местный этикет, запрещавший проявлять интерес к личности гостя и цели его прихода. К «противнику» народы Азербайджана относились с позиции собственных убеждений – не видеть в чужом врага. Гораздо большее сопротивление ощущалось позже – когда навязывались чуждые ценности, насаждались не свойственные местным народам образ жизни, общественный и экономический уклад, оказывалось конфессиональное принуждение.
«Азербайджанский монастырь» всегда имел свой «устав» – собственные традиции, обычаи, верования, мораль, нравственность и этикет. К примеру, «высшей ценностью в горском обществе была воинская слава. Милитаризованный быт, виртуозное владение оружием, высокая психологическая устойчивость были обязательными признаками самостоятельного мужчины» [7].
Народы Азербайджана со свойственной им уникальной самоидентичностью, мультикультурализмом, традициями воинственности и свободолюбия, тысячелетиями формировали свое сколь терпимое, в такой же степени «неподчиняющееся», отношение к завоевателям, которое не позволяло их считать «полностью замиренными» [8]. Ознаменовавшийся массовыми миграциями как автохтонного, так и пришлого населения, период средневековья наложил значительный отпечаток в судьбах местных народов, который негативно проявился в принуждении к чуждым культурам, мутации общественного сознания, навязывании несвойственного мировоззрения. Тем не менее, в силу устойчивого психологического иммунитета вкупе с уникальной региональной этноидентичностью, народы, проживавшие на территории Азербайджана, на протяжении всей своей истории сумели сохранить культурную, духовную и языковую самобытность, национальную идентификацию, свободолюбивый дух, собственное отношение к общечеловеческим ценностям и философии бытия.
Многими российскими политиками, военачальниками и философами прошлого, такими как Р.Фадеев, А.Барятинский, Д.Барановский и др., большинство из которых нельзя отнести к категории людей, дружелюбно настроенных к кавказцам, признавалась их стойкая способность сохранения верности к себе и окружающим, независимость от негативных разрушительных факторов физической и социальной среды, демонстрация силы духа, обращенной к современным и будущим поколениям. «Таковых народов покорить невозможно. Необходимость требует содержать великое число войск, истощевать великие сокровища денег, иметь всюду воинские отряды, испытывать в людях великий ущерб», – так писал авторитетный деятель либерального толка, русский адмирал Н.Мордвинов [9]. Другой известный российский деятель, которого также невозможно заподозрить в симпатиях к народам Кавказа, фельдмаршал И.Паскевич, характеризуя местное население, заключает: «Одна только мысль лишиться вольности и быть под властью русского коменданта приводит их в отчаянье. Покорение вольных племен, ни от какой власти не зависимых, представляет много трудностей».
Нельзя не видеть того, что при всей жестокости и насильственной целенаправленности российского проникновения на Кавказ, царизму и его политическим и военным ставленникам приходилось считаться со «своенравностью» местного населения и применять не только силовые методы, которые, как свидетельствуют исторические факты, не всегда приводили к желаемым действенным результатам, но и меры «замирения», дипломатического убеждения, нередко прямого обмана, обещаний политических, экономических и социальных выгод.
Издревле свойственный народам Азербайджана мультикультурализм в значительной степени способствовал их выживаемости и сохранению региональной идентичности [10]. «Многие полагают, что, заставляя сражаться мусульман друг против друга, мы можем породить меж ними ненависть, – писал в своих замечаниях командующий войсками на Кавказской линии генерал-лейтенант А.Вельяминов, – мнение сие ошибочно. Все готовы помогать друг другу к ниспровержению владычества нашего, коль скоро находят хотя малейшую к тому возможность» [10].
Генерал М.Ольшевский, посвятивший Кавказу 25 лет своей жизни, писал: «Кавказцев мы старались всеми мерами унижать и даже их достоинства обращать в недостатки. Мы их считали до крайности непостоянным потому, что они не хотели исполнять наших требований, не сообразных с их понятиями, нравами, обычаями и образом жизни. Мы их так порочили потому только, что они не хотели плясать по нашей дудке, звуки которой были для них слишком жестки и оглушительны» [11].
В 1842 г. российский император Николай I в собственноручной памятной записке командиру Отдельного Кавказского корпуса генерал-адъютанту А.Нейдгарту писал: «Не хочу никаких завоеваний, и мысль об оных считаю преступною. Хочу лишь упрочения нашего владычества краем, где признаю его покуда шатким и неверным. Это покорение следует исполнить не одним оружием, напротив того, действовать осторожно, неторопливо и так, чтоб куда достигнем, оттоль не возвращаться, не став твердой ногой» [2].
Сформировав на рубеже XVIII–ХIХ вв. цель покорения Кавказа в качестве приоритетной, Россия получила самую длительную в своей истории войну – с 1806 вплоть до 1872 г. Исследователь кавказской проблематики В.Дегоев писал: «На первых порах России, вообще говоря, требовалась не безусловная покорность, а минимальная управляемость огромного этномозаичного конгломерата» [12]. Еще в начале века никто из царских военных деятелей и приближенных к «короне» не мог предположить, что на полное и окончательное покорение Кавказа уйдут годы и годы, тогда как завоевание этого края исчисляли в месяцах. Регион не поддавался обычным методам ведения военных действий, российские полководцы не могли применить и показать свою воинскую доблесть, накопленную в европейских сражениях.
Помимо чисто военных, политических, стратегических, государственных аспектов более чем 70-летней борьбы, которую вели с царизмом непокорные народы, существенным препятствием для насаждения в регионе одного из главных факторов покорения народов – христианства – были мусульманство. Введению здесь христианской веры придавалось государственное значение. Считая Кавказский край самой беспокойной частью государства Российского, царские чиновники разрабатывали различные проекты христианизации региона. «Вера кавказцев есть единственный камень преткновения, который мешает успехам нашим на Кавказе», – читаем в записках титулярного советника А.Бегичева, и далее: «Следовательно, на этот пункт должно обратить величайшее внимание, все средства и всю деятельность, потому что предмет этот был и есть для России предметом политической важности» [13].
Исторические хроники свидетельствуют о значительных затруднениях введения христианства в Азербайджане. Многие этносы, обращенные в мусульманство не более столетия назад, не поддавались христианизации, несмотря на относительно непродолжительный срок пребывания в исламской вере. Их принуждали к крещению, возводили для них церкви, однако спустя короткое время они снова были мусульманами [14]. В записке наместника кавказского А.Барятинского об учреждении Общества восстановления православия на Кавказе читаем: «Положение христианской веры находится на такой жалкой степени, что правительство должно немедленно изыскать и указать способы для распространения христианства между кавказскими горцами». В числе мер по усилению христианизации указывались «постройки православных церквей, благолепие коих могло действовать на горцев, также назначение к сим церквам образованных и знающих туземные языки священников».
Наряду с идеологическим оружием – внедрением христианства в регионе – царизм взял на вооружение еще один действенный инструмент в проведении колониальной политики – насильственное переселение части местного населения в Турцию. Официально было объявлено, что жители оставляют свои дома по духовным убеждениям, якобы потому, что «времена приближаются и им надо быть поближе к Мекке». Во втором периоде переселения причина была более конкретная – намаз, совершаемый на земле, которой владеют христиане, не действителен и не ведет к спасению [15].
На самом деле, в основе переселения была колониальная борьба ряда державных игроков – Турции, России, Англии за Черноморское побережье. Российской империи удалось победить в этой борьбе, ценой этой победы стала трагедия местных народов, последствия которой ощущались на протяжении всех последующих лет. Русский царизм своей политикой поощрения переселения и принуждения преследовал дополнительные, не менее важные, цели – (а) избавиться от излишнего числа местного – непокорного – населения, (b) приобщить казне земли, имевшие военно-стратегическое значение, (с) «разбавить» демографическую ситуацию в регионе «некавказским» населением. Имели место также и экономические причины мухаджирства, связанные с разорением знати и обезземеливанием общинников после окончания Кавказской войны.
Известный ученый Д.Магомедов подчеркивает, что «и российские, и турецкие власти уделяли много внимания «обработке» шейхов и мулл, других авторитетных людей с целью склонения их к эмиграции в Турцию» [16]. Кавказская война, исламское и мюридистское движения сыграли значительную роль в судьбе народов, привели к формированию более жесткой, радикальной миграционной колониальной политики, выселению наиболее активных мусульман за пределы Кавказа как внутри империи, так и за ее рубежами.
Став во главе движения горцев, Шамиль с присущим его организаторским талантом сплотил народные массы. Создав сравнительно крупное государство с единой военно-теократической властью, сосредоточив в своих руках всю духовную, гражданскую и военную власть, приступил к административным, управленческим, экономическим реформам. В истории народов Кавказа Шамиль и его борьба имели большое значение [17,c. 744]
С борьбой горцев за независимость тесно переплетается вопрос о мюридизме.
Он получил широкое распространение в Дагестане и Чечне. В ходе событий 20-50-х годов ХIХ в. мюридизм как религиозная оболочка движения оказался тесно сплетенным с идеей антифеодальной и освободительной войны. Идеология мюридизма не была новым явлением и своими истоками восходила к средневековью, но в этот период в условиях Северного Кавказа она стала знаменем борьбы с царской администрацией. [18, c. 744]
Очевидно, что в период Кавказской войны в среде российских политиков, военачальников, царских чиновников существовал значительный разброс полярных оценок относительно будущности Кавказского края в рамках Российской империи, равно как и современные нам мнения отечественных историков неоднозначно характеризуют роль русского присутствия в регионе. В пространстве между этими полюсами находится множество исторических свидетельств, артефактов, письменных памятников, проектов, которые сегодня не достаточно изучены и требуют тщательного, непредвзятого, свободного от национальных и социальных заказов, научного исследования. Нельзя, чтобы ученые-историки адаптировали свою науку для современного прочтения. Будущее Кавказа решается на Кавказе. Как отметил профессор Гарвардского университета М.Карпович, «Кавказ – это древняя обитель многочисленных этнических групп, которая вполне может стать чувствительной проблемой современной международной жизни» [19].
В 1997 г. в Азербайджане на государственном уровне было широко отмечено 200-летие со дня рождения шейха Шамиля. Высоко оценивая движение горцев, президент Азербайджанской Республики, Общенациональный лидер азербайджанского народа Гейдар Алиев на торжественном вечере в Баку, посвященном этому юбилею, подчеркнул: «Мы в Азербайджане считаем шейха Шамиля героем борьбы за национальную свободу народов Кавказа. Одной из самых значительных сторон борьбы шейха Шамиля является то, что она объединила кавказские народы, сделала их солидарными, сроднила. В Азербайджане, так же, как и в других республиках Кавказа, к шейху Шамилю, его богатому наследию питают большое уважение».
Кавказский регион на протяжении веков сумел сохранить свое собственное лицо, свою идентификацию. Народам этого благодатного края в немалой степени способствовала самобытность и приверженность традиционным формам национальной культуры. Устойчивость традиций, историческая память – главные факторы выживания и развития кавказских народов.

 Geostrategiya" jurnalı  № 01 (31)  Yanvar -Fevral 2016