ЕЩЁ РАЗ О ТАК НАЗЫВАЕМОМ «МАНИФЕСТЕ ПЕТРА I»

Т.Т.Мустафазаде,
д.и.н., профессор, зав. отделом «Всеобщей истории» Института истории НАН Азербайджана

Как известно, в июне 1722 г. новоиспечённый Российский император Петр I с почти стотысячной армией двинулся на территории тогда переживавшего тяжелейший социально-экономический и политический кризис Сефевидского государства. Пётр I, давно планировавшей этот поход, сразу после прихода к власти ещё с конца XVII века, стремился обрести выход к тёплым морям и захватить ведущие в Индию пути. Как известно, царь в 1711 г. предпринял поход на территорию Османской империи. Однако в июне у реки Прут 45 тысячная российская армия во главе с самим Петром попала в окружение превосходившего по силе османских войск во главе с великим везирем Балтача Мехмед пашой. Только благодаря умелым переговорам вице-канцлера П.Шафирова, Пётру I удалось избежать полного разгрома. Согласно заключённому 12 июля 1711 г. мирному договору кр. Азов был возвращён Турции, Россия обещала не вмешиваться в дела Польши и свободно пропускать шведского короля Карла XII через Россию в Швецию [1, 360]. 

Таким образом, Пётр I был лишён возможности продвигаться в направлении Чёр-ного моря и потому сосредоточил своё основное внимание на Каспийском море и при-брежных странах. В начале XVIII в. Каспийское море было единственным южным мо-рем, к которому Россия имела свободный доступ. Пётр хотел превратить Каспийское море во «внутреннее озеро» России и таким образом сделать Россию посредницей в торговле между Востоком и Западом.
Из прикаспийских стран первостепенное значение в то время, несомненно, принадлежало Азербайджану. Достаточно отметить, что из трёх основных регионов производства шёлка-сырца в Прикаспье два находились в Азербайджане (Ширван и Гянджа). Основные рынки сбыта также были сосредоточены в Азербайджане, т.к. города Тебриз, Шамахы, Гянджа, Ардебиль и другие занимали выгодное положение на международных торговых путях между Западом и Востоком. Кроме того, такие азербайджанские города: Баку, Дербенд, Лянкяран и Ниязабад имели очень важное стратегическое значение, являясь хорошо укрепленными естественными гаванями.
Как отмечает русский советский автор В.П.Лысцов, так называемый «Персидский поход» являлся выражением завоевательной политики Петра I, которую следует объяс-нить не случайными обстоятельства и благими намерениями царя, а коренными интереса-ми российского господствующего класса [2, 15].
К мысли об организации похода в Прикаспье Петра I толкали и призывы предста-вителей христианских феодалов Южного Кавказа – картлийского царя Вахтанга VI, сына сюникского мелика Исраеля Ория и др. Ещё в 1701 г. Орий предложил русскому прави-тельству организовать поход 25-тысячной армии на Южный Кавказ, обещая, что в этом случае к ней присоединятся в Шамахе 10 тыс. вооруженных армян и 30 тыс. грузинского войска [2, 205].
К началу второго десятилетия у Петра окончательно сложился план похода в При-каспийский регион, осуществлению которого, однако мешала продолжавшаяся Северная война. Поэтому он предпринял ряд подготовительных мер, чтобы сразу же по окончании войны со Швецией осуществить задуманный поход на юг. С целью изучения юго-западного побережья Каспия и военно-политической обстановки в Прикаспье в 1716-1718 гг. к Сефевидскому двору было отправлено посольство А.П.Волынского Помимо официальных заданий А.П.Волынскому было поручено внимательно изучить личности, разведать, какие реки впадают в Каспийское море и до каких мест можно по ним доплыть судами, есть ли реки, берущие своё начало в Индии и впадающие в Каспийское море. Есть ли на пристанях шахские суда, каково состояние вооруженных сил страны, придерживаются ли в ней европейских военных традиций, хорошо ли укреплены крепости и т.п. [3, л. 46; 4, с. 19].
По возвращении в Россию, Волынский доложив о критическом положении Сефе-видского государства, предложил Петру I немедленно начать военные действия с целью овладения прикаспийским побережьем, в сложившейся ситуации Россия сможет малыми силами захватить часть её территорий [5, 167].
Сведения, доставленные Волынским о положении Сефевидского государства и выводы о неизбежности его гибели, укрепили намерение Петра I закрепиться в Прикаспье. С завершением Северной войны он вплотную приступил к подготовке похода. Предполагалось начать военные действия летом 1723 г. [2, 113]. Однако, поход был начат на год раньше намеченного срока, поскольку было получено известие о поражении шахских войск в марте 1722 г. под Исфаганом от афганских бунтовщиков под предводительством Мир Махмуда. Пётр опасался, что Османское правительство, воспользовавшись этим, начнёт военные действия по захвату Сефевидского наследства, тем самым опередив тем самым Россию.
Не завершив полностью необходимых приготовлений в середине мая 1722 г. Пётр I во главе гвардии вместе со своей супругой отправился из Москвы и 15 июня прибыл в Астрахань [6, л. 3; 7, л. 3], где в тот же день было обнародовано воззвание, известное в исторической литературе как «Манифест Петра I». Манифест был переведён на азербай-джанский, тюркский и фарсидский языки и размножен типографическим способом. Кстати, это было первое печатное слово на азербайджанском языке [8, 9].
Манифест начинался с обращения к подданным шаха: сепахсаларам (военачальни-кам), ханам, кормщикам, военачальникам пехоты, командирам артиллеристов, бейлербе-ям, султанам, везирям и другим офицерам. Также духовным лицам (имамы, муаззимы и др.), деревенским старшинам, купцам ремесленникам и др. Сперва обосновывалась при-чина похода: «… да будет вам известно, что как в 1712-м году от Рождества Нашего Спасителя Иисуса Христа, что есть от Магомета в 1124-м году состоящей в подданстве Его Величество, всепресветлейшаго великомочнаго и соседства, государствами и землями знатнейшего Персицкаго шаха владелец лесгинской земли Кази-Кумыцкия земли Сурхай собрали в оных странах многих злоумышленных и мятежных людей разных наций и против его Шахова величества нашего приятеля взбунтовались так же лежащей в Ширванской провинции город Шемахи приступом взяли, и не только многих подданных его величества шаха, Нашего Приятеля, побили, но и наших российских людей по силе трактатов и старому обыкновению для торгов туда приехавших безвинного и немилосердно порубили и их пожитки и товары на четыре миллиона рублей похитили» [9, л. 9 об.].

Как видно в этом тексте перевода «Манифест» дата взятия Шемахи ширванскими повстанцами указано неправильно, вместо 1721 г. показано 1712 г., что является технической ошибкой. В другом варианте «Манифеста» называемой «Копия универсалу (манифеста) с турецкого на латинский, а с латинского на русский язык от слова до слова преложенного» дата взятия Шамахы повстанцами указана правильно, т.е. 1721 г. [10, л. 11 об.].
В манифесте захватнический поход юридически обосновывался так: якобы в авгу-сте 1721 г. при взятии г. Шамахы повстанческими отрядами, руководимыми Хаджи Да-вудом, Сурхай ханом казикумыкским, а также усмием Ахмед ханом были убиты русские купцы и ограблены их товары стоимостью около 5-ти миллионов рублей [9, л. 9 об.]. Русский двор несколько раз обращался к сефевидскому шаху Султан Хусейну с требованием наказания виновников и материальной компенсации, но тщетно. В то время большинство территорий государства было охвачено крупными антигосударственными восстаниями, и шах был бессилен наказать виновников шамахинской трагедии. И якобы, поэтому русский царь предпринял этот поход для наказания бунтовщиков, не имея никаких завоевательных намерений. И как только шах сможет стабилизировать обстановку в своём государстве Петр I снова передаст за-хваченные им провинции [9, л. 9 об.].
Далее в манифесте говорилось о том, что по указу царя астраханский губернатор несколько раз отправлял нарочных к главарям бунтовщиков с требованием компенсации. И сам Пётр I отправил полномочного человека к шаху, требуя наказания бунтовщиков и оплаты компенсации. Но «по тому, что Его величество Шах, хотя и весьма желая наказать бунтовщиков и Нам чрез, то учинить сатификацию, был воспрепятствован недостаточном сил своих» [9, л. 10].
Поэтому, заявлял Петр: «… Сами намерены идти с Нашим непобедимым войском на оных бунтовщиков, уповая, что Мы таких врагов, как обеим сторонам столь много до-сады и вреда причинили, по достоинству и сами себе сыщем справедливую сатификацию» [9, л. 10].
Чтобы поход российских войск не вызвал панику, и местные жители не убегали, оставляя свои жилища, объявлялось, что русским солдатам запрещено заниматься грабе-жом:
«Того ради всех Его величества всепресветлейшаго великомочнаго и грознаго На-шего любезнаго приятеля шаха в подданстве состоящих начальников и подданных всяких вер и наций, Персиян и иностранных, армян, грузинов и всех в них странах ныне пребывающих всемилостивейшие обнадёживаем и твердое искреннее и непременное имеем соизволение, чтоб вышепереченных провинциях как жителям, так и находящимся там иностранным, ни малейшаго вреда не чинилось, и никто бы ни до них самих, ниже до имения, сел и деревень не касался. На то мы Нашим генералам, офицерам: и другим командующим, как пехотным, так и конным, и вообще при всей армии наикрепчайшее запретили, чтоб никому ни малейшей обиды учинено не было, но есть ли кто из наших хотя в малом чем уличен будет, то тот час строгое наказание за то воспоследовать имеет. Но мы разумели сие под такого кондициею чтоб вы, как то приятелям надлежит в своих жилищах спокойно пребывали, грабежа вашего имения не опасались, ниже для того укрывались и свои попытки не разсевали» [9, лл. 10 об. - 11].
Одновременно в манифесте содержалась угроза если кто-то осмелится противится походу:
«Но есть ли мы известимся, что вы присовокупитесь к сим дерзостным грабителям, и им тайно или явно деньгами, либо съестными припасами помогать станете, или в про-тивность сего нашего всемилостившаго обнадёживания, оставя домы и деревни в бегь ударитесь, то мы принуждены будем признавать вас за Наших врагов, и без милосердия изгонять огнём и мечем. Вы тогда истребитесь, и все ваше, добро будет разграблено. Но вы сами будете тому виновно, и на страшном суду пред всемогущим богом в тол ответ дат имеете» [9, л. 11].
Пётр I предвидел, что его вступление с армией на территории Сефевидского госу-дарства вызовет сильную негативную реакцию со стороны соседней Османской империи. Поэтому, как бы немного смягчить отношение Османского двора к предстоящему походу в воззвании царя был отдельный пункт обращенный к турецким подданным: «Такой и все со стороны светлейшей Оттоманской Порты в сих провинциях, для торгов, или других дел, находящимся подданным подаем Мы, сверх прежде учинённых трактатов, вновь твёрдое и несомненное обнадёживание, нынешним Нашим Императорским указом, что по вступлении Нашего войска в помянутыя страны, ничего они опасаться не имеют, но свои торги и другия дела без опасения продолжать будут, только бы пребывали в тишине и покое. Також де Мы наблюдению безопасности для вас и вашего имения, отдали строгие приказы нашим генералам и другим начальникам, чтоб всем светлейшия Порты сих местах находящимся купцам, есть ли они только спокойно поступать будут, как и им самим, так и их товарам, ни малейшей обиды, вреда, или утеснения не чинить, как то заключенной между обоими Нашими дворами вечный мир требует» [9, лл. 11 об. - 12].

Источники и литература

1. SSRI tariхi. Birinci hissə (Qədim dövrlərdən 1861-ci ilə qədər). Prоfеssоr V.V.Mavrоdinin rеdaktəsi ilə. Dördüncü düzəldilmiş və tamamlanmış nəşri «Maarif» nəşriyyatı. Bakı-1985, 554 s.
2. Лысцов В.П. Персидский поход Петра I 1722 г. Изд-во МГУ, 1951, 245 с.
3. Российский Государственный Архив Древних Актов, ф. 77, 1715 г. д. 1.
4. Алиев Ф.М. Миссия посланника Русского Государства А.П.Волынского
в Азербайджане в 1716-1718 гг. Баку, «Элм», 1979, 122 с.
5. Соловьёв С.М. Петр Великий на Каспийском море. // Вестник Европы, 1868, март, кн. 3-я, с. 164-202.
6. Архив Внешней Политики Российской Империи, ф. 77, (Сношения России с Персией), 1722, д. 3.
7. Российский Государственный Военно-исторический Архив, ф. 846,
д. 1539.
8. Dəlili H.Ə. Azərbaycan-Rusiya münasibətləri fars və Azərbaycan dilli sənədlərdə (1722), «Еlm», Bakı-1976, 110 s.
9. АВПРИ, ф. 77 (СРП), оп. 5 (1722-1796 гг.), д. 2.
10. АВПРИ, ф. 77(СРП), оп. 1, д. 14, ч. 1.